Файл 2.27 Итоги флэшмоба "Прощальное письмо"

[sardyk]

Идея потащена отсюда.
Правила были такие:
- возьмите героя
- убейте его
- дайте ему написать перед смертью письмо. Миру, конкретному человеку или никому.
Когда герой умрёт, это всё, что после него останется.
Мои дополнения.
Желающим поучаствовать я давала одно илинесколько условий на выбор: героя, или обстоятельства его гибели, или того, кому адресовано письмо.

Итоги:
1.  Shellar Arranktur
Ненаписанное
На условия:
Кто: Ботан
Кому: Айе (Рану)
*скорее это мысленное послание, когда они ехали разбираться с "Гражданами за будущее"*

Ненаписанное

Ты требуешь оставить тебя в покое, но я снова и снова буду говорить тебе «нет». Я не могу сделать этого. Потому что ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься, Айя. Я же вижу, что под твоей ледяной маской горит огонь, который ты отчаянно пытаешься загасить. Не надо, слышишь? И да, я вновь и вновь стараюсь взбесить тебя, чтобы сорвать эту маску с твоего лица. Я понимаю ту боль, которую ты испытываешь. Как никто другой понимаю. Ведь я тоже ищу Азуми, ищу каждый день. Наверное... наверное, её уже нет в живых. Нет! Я верю, что она жива. Я хочу в это верить! Поэтому я и присоединился к Критикер. Если я буду работать на Критикер, может, я найду зацепку, которая приведёт к моей дочери.
Я всё ещё надеюсь.
Надеюсь, что однажды... однажды я смогу познакомить ее с тобой.
Мы с тобой в похожей ситуации, но я делаю это не только ради своей дочери. Я забочусь и об остальных детях. Я верю, что эта работа - моя судьба. К тому же моя работа привела меня к встрече с тобой. И...
Знаешь, Айя, я сделаю все, что будет в моих силах, но я не дам погаснуть тому огню, который горит в твоей душе.

2.  Мария Карела.
Три драббла без названия.
На условие:
Как: неизлечимая болезнь

Я пишу это письмо тебе, Ая. Наверное, потому, что мне, попросту, больше некому написать. Как-то так получилось, что кроме тебя в моей жизни никогда никого не было. Другие приходили и уходили, а ты – оставался.
Меня сейчас нет рядом с тобой, потому что я умираю. От какой-то болезни. Вот так, глупо. Врачи определить не смогли, что это, да я и не давался особо. Ну… Ты ж меня знаешь. Не хочу я провести остаток жизни, прикованный к постели.
Уж лучше так…
В общем, я тебе сказал это, Ая. Прости, что не смог рассказать лично.
Прощай.
Твой Кен Хидака.


Мамору, у меня не хватило сил признаться тебе лично, но теперь, на смертном одре, когда уже и мои врачи не знают, что со мной, я не могу не признаться и не облегчить душу.
Это я запретил платить за тебя выкуп. Я считал, что ты вносишь раздор в мою семью. Кажется, я ошибался – но я лишь сейчас смог признаться в этом.
Я прошу тебя лишь об одном: позаботься о чести нашей семьи.
С.Т.

«Я умираю, так ли это? Счастливым мне уже не быть, но не чужая пуля грудь пронзила, и не стальной клинок рассек живую плоть.
Пишу тебе, чего же боле, Ая, я тебя любил, но пусть останется все тайной, тебе хранить посмертный наш секрет…»
− Я не поэт, − Йоджи с тоской взглянул на листок, скомкал его и отправил в камин. – И номер со смертельной болезнью тоже вряд ли выгорит…

3. Yukisora
Первый посетитель
На условия:
Кто: Ито Рё
Кому: своей жене
Как: после того, как в него стреляли неизвестные люди

Первый посетитель

###
Ито Рё. Познакомьтесь, пожалуйста, Ито Рё. Служащий среднего звена, не выделяющийся из толпы таких же середнячков кроме как цветом волос и педантичностью в выносе мусора, молодой мужчина. Женат, кредитов не имеет, доволен браком и семейным бытом. Делит с женой горе и радости по западной традиции. Радости непасмурного утра, утреннего же секса и горести сломанных ногтей и вечно больных стариков, о которых рассказывает Аска. Дедушек и бабушек принято жалеть особенно проникновенно. Жальче, наверное, только перееханных голубей.
Иногда, как раз в ненастный день, Ито Рё задумывается о том, откуда столько этих падальщиков в родной стране. Но, во-первых, о таком не принято при первом знакомстве, во-вторых, это лирика чистой воды.
Так вот, с точки зрения восточной и юго-восточной практики жена у Ито Рё тоже идеальна: умение поддержать разговор, но большую часть времени молчать; несмело с добрым, проникновенным взглядом возражать, когда это имеет смысл или позволено; заботлива настолько, что иная медсестра не может похвастаться таким качеством, положенным по статусу; воспитана, мила, красива. Правильна во всем, всеми пазами гармонично входит в жизнь Ито Рё. Он счастлив, позвольте заметить. Он просто не может быть несчастливым в таких обстоятельствах, – всё за него.

А Кудо Ёджи лежит на двуспальной кровати, пуская дымные кольца в потолок, и аккуратно прихлебывает пиво прямо из бутылки, - так меньше вероятность разлить. И мысленно вычеркивает фразы из своего молчаливого монолога. В анкетах, и не только, чтобы составить о себе положительное впечатление, нельзя писать лишнего и личного, таковы правила.
Но все к лучшему, теперь Кудо не пьет ничего крепче пива и не курит. Доза в две-три бутылки единовременно, но один раз в течение продолжительного периода, вреда здоровью не наносит, но дает ожидаемый эффект, становится легче.
Кольцо сигаретного дыма, растягиваясь и истончаясь, сливается краями с бликом света от фар проезжающей машины на потолке, бывший Балинез думает, что это знак.
Главное не проспать будильник, поставленный на 4 утра. Встать, проветрить спальню, кинуть в стирку грязное от ботинок покрывало. Приятно построить из себя свободного человека, пока лучшая половина на дежурстве, повалявшись на постели в обуви.
На каком-то этапе медленных хмельных рассуждений Кудо задумается: а не завести ли ему собаку – очень большую и очень породистую? Шаг верный, с одной стороны, с другой, перечеркивающий все шансы вернуться.

П.С. Жена придет с дежурства раньше, почувствовав недомогание. Увидит обстановку в спальне, уйдет ночевать к подруге. Днем будет извиняться перед мужем за то, что задержалась на работе.

###
«Здравствуйте, Фуджимия Ран!
Пишет Вам Ито Рё. Вы, наверное, удивитесь, что Вам пришло письмо от постороннего человека. Заранее прошу прощения.
Но…
Ая, мне надоело врать. Когда я обманывал во время миссий или в бытовой жизни, мне было все равно. Но быть лживым ублюдком, лгать самому себе невыносимо.
На этой неделе я закончу все дела здесь и приеду.
Надеюсь, ты примешь меня…
Кудо Еджи.»

П.С. Письмо, адресованное Рану в Америку до востребования, будет перехвачено предателем из рядов приближенных к Такатори Мамору. Оппозиция решит, что все условия благоприятны для того, чтобы убрать двух людей Такатори-младшего. Аю спасут беспризорники, и он на какое-то время исчезнет из поля зрения Мамору. На возвращающегося домой поздно вечером Кудо нападут неизвестные люди. Ёджи не спасет медицина.

###
Ёджи лежит уже порядочное время в палате интенсивной терапии и притворяется сестрой Рана, - читайте: «находится в коме». Аска неотлучно сидит у его смертного одра и пытается не плакать.
Кудо страшно, как никогда, ему тяжело и темно, он даже не может открыть глаза, чтобы хоть как-то отвлечься. Редкие всхлипы пытающей сдерживаться жены выворачивают его наизнанку. Чтобы не погрузиться в бездну отчаянья до конца, Ёджи раскачивает в себе злость и злорадство:
- Вот не даст спокойно умереть.
- Вот зря я согласился на предложенный Оми вариант, из таких организаций только ногами вперед выходят.
- Где же ты, паршивец? Спаси меня.
На тысячном с лишнем мысленном завывании раздается звук открываемой двери, и Ёджи готов кричать от радости.

Такатори ласковым голосом отправил вторую половину Ито домой спать, его положение сделало свое дело, и женщина ушла не сопротивляясь. А Ёджи уснул.

П.С. Такатори врач сообщит, что пулю и осколки черепа они извлекли, заменив поврежденные костные ткани на искусственные материалы, но в прооперированном месте образовавшаяся гематома не имеет тенденции к рассасыванию. После тщательного обследования консилиум сделает вывод, что повторное вмешательство с высокой вероятностью обернется летальным исходом, и тот же вариант развития событий, если оставить все, как есть.

###
Первым в больнице его посетил Оми. Простите, Такатори Мамору. Пришел без цветов, но и сочувственную улыбку не стал натягивать на лицо. Грустный, задумчивый и вместе с тем открытый в своей растерянности. Ёджи непроизвольно улыбнулся.
- Оми…
- Брось, Ёджи-кун, ты сам понимаешь, что тут не о чем сожалеть…
После этой фразы у Кудо язык не повернулся что-то возражать или объяснять. Его не покидало ощущение, что это он кого-то пришел навестить, а не наоборот.
- Я буду говорить честно. С тобой я могу себе это позволить.
Ёджи не перебивал и не отвечал, давая Мамору время.
- Я этого не хочу. Ни лично я, человек, который был с тобой очень долго, ни я, как руководитель. Я не хочу, чтобы ты уходил, чтобы ты разом перечеркнул свое прошлое. Но я хочу, чтобы у тебя был выбор. Если ты примешь решение… - голос Такатори-младшего слово за словом набирал силу и уверенность. Балинез все еще молчал. – То я сделаю все, чтобы ты в последней переделке потерял память. Ты ведь догадываешься, о чем я говорю?
Такатори Мамору, не услышав ответа, наконец-то перевел глаза на лицо больного. Уже от двери он нарушил тягучую тишину:
- Кстати, медсестре ты очень… очень-очень понравился. И да, я не думаю, что ничего нельзя исправить, если решение неверно.

П.С. На свадьбе Рё и Аски не будет ни одного гостя со стороны жениха, праздник выйдет скромным, но душевным, потому что молодожены счастливы, - к такому выводу придут родственники и друзья невесты.

###
- Ёджи-кун, ты меня слышишь? – тихо спрашивает Мамору и подскакивает на табуретке, когда в ответ получает четкое «да».
Лицо Балинеза осунулось и побледнело, весь вид вызывает чуть ли не жалость. Но Еджи хоть и устало, но улыбается. У Мамору внутри все сжимается, он боится, что сейчас или закричит, или расплачется.
- Брось, Оми, уже ничего не изменишь, - с некоторым трудом возражает Кудо, ему стоит усилий вороченье языком, словно он мертвецки пьян. Мамору отдал бы все свои деньги и власть, чтобы причина была в этом.
- Нет, это ты брось, шанс есть всегда. Соглашайся, пожалуйста, на операцию. Все будет хорошо, я привезу из Европы лучшего доктора. Главное, борись.
Кудо Ёджи вспоминает практически такой же разговор, ему мнится, что все повторяется.
- Все и сейчас вполне себе хорошо, Оми, не напрягайся. Они молчат долго и начинают одновременно:
- Тебе что-нибудь…
- Принеси мне…
- Принеси мне бумагу, конверт и ручку.
- Если тебя это тревожит, то я приглашу профессионального адвоката. И да, я вычислю этих подонков.
На лице Ёджи расцветает светлая улыбка, - так улыбается мать, глядя на своего ребенка, разбившего ее любимую чашку и обещающего ее склеить.
- Нет, Оми, я хочу черкнуть записку жене. Хорошо, что у тебя получилось убедить ее не приходить пару дней, она может заболеть.

П.С. Такатори Мамору той же ночью проснется от звонка по прямой линии и сорвется в больницу, чтобы первым из знавших Кудо Ёджи увидеть его мертвым.
Санитар успеет убрать правую руку покойника от его паха и сменить простыню.
Лицо Ёджи будет выглядеть так, будто он не испытывал боли, умирая. Мамору будет плакать навзрыд. Он пообещает себе, что такое позволит себе только еще в двух случаях.
Он выполнит свое обещание.
В палате найдут конверт с именем Оми, передадут его Такатори, в нем окажутся два листа, на которых будут написаны два разных имени.

«Ито-сан, прости, мне тяжело это писать, но я не буду врать. Я не любил тебя. Но я благодарен за все. Будь счастлива.
Ито Рё»

«Ран, я любил тебя.
Всегда.
Ёджи»

Одно из писем никогда не попадет к адресату.

4.  Darian Kern Rannasy
На условие:
Кому: Айе-тян

Дорогая Айя!
Сейчас, когда я пишу эти строки, я не знаю, прочтешь ли ты их. Но если ты сейчас читаешь это письмо - значит, я, мертв - тот я, тот Ран, которого ты знала, мертв окончательно и бесповоротно. Жив совсем другой человек, которого ты не знаешь.
Возле твоей больничной койки все казалось таким страшным и таким простым одновременно. Обеспечить уход за тобой, найти врагов, отомстить им - и верить, верить вопреки приговору врачей, вопреки всему верить, что когда-нибудь ты все-таки очнешься... так просто, не правда ли?
Так просто - и для Рана почти невыполнимо. Потому что у него не было профессии, а заодно и работы, которая дала бы ему возможность заработать на медицинское обслуживание. Он не умел выслеживать врагов. И уж точно он не умел мстить. Он умел только любить младшую сестру и верить в то, что ты очнешься - умел так хорошо, что создал из самого себя того, кто будет уметь все остальное. Создал и уступил ему часть своей жизни.
Время распределилось между этими двумя неравномерно. Ран, которого ты знала, пробуждался к жизни в твоей больничной палате... или в своей комнате, когда мечтал о том, как ты очнешься, как он увезет тебя и вы будете снова вместе. Тот, второй, пробуждался к жизни во все остальное время - и в отличие от Рана, этими мечтами не обманывался. Он и вообще не очень хорошо умел обманываться и еще хуже умел мечтать. У него была работа и месть.
Его даже звали иначе - ведь он не был Раном. Его звали Айя.
Так получилось... и Ран решил, что это правильно. Ему казалось, что если ты сама не можешь ходить по улицам, есть мороженое, смотреть на цветы, разговаривать, если ты не можешь жить - значит, должно жить твое имя. Кто-то, кто будет делать все это за тебя, для тебя... что пока оно звучит, пока оно живет, жива и ты. Что пока кто-то, носящий это имя, обернется на оклик "Айя, где ты?", смерть не найдет тебя. Что пока по улицам Токио идет Фуджимийя Айя - Фуджимийя Айя на больничной койке не умрет, что она когда-нибудь очнется, откроет глаза...
Ран ошибся. Ты открыла глаза, когда носящий имя Фуджимийя Айя захлебывался соленой водой.
Он не вышел на берег. Но на берег не вышел и Ран.
Потому что Ран был почти мертв к этому моменту.
Он ведь пробуждался к жизни в больничной палате возле твоей постели - и когда тебя похитили, слишком мало стало мгновений, когда жив именно он, именно Ран, а не Айя. Он упрямо рвался наверх из глубин созданного им Айи, он был готов совершать невозможное ради того, чтобы найти и спасти тебя... но он не умел, ведь это не он, а Айя умел совершать невозможное. Рану пришлось уступить. Он был почти мертв к тому моменту, когда ты очнулась - и умер в эту минуту, умер счастливым, потому что цель его жизни была достигнута, миссия завершена.
Он умер вместе с Айей, они оба не выплыли. На берег вышел третий.
Тот, который понимает куда сильнее, чем второй, что Ран мертв.
Тот, кто уже никогда не станет Раном.
Тот, кого по-прежнему зовут Айя - ведь нужно же носить хоть какое-то имя, а Раном ему не быть никогда.
Тот, для кого средство стало целью, образом жизни и самой жизнью.
Твой брат, который любит тебя - и которого ты не знаешь.
Я люблю тебя, Айя, сестренка, люблю и скучаю по тебе страшно... но я не Ран. И потому тебе лучше не искать меня. Я знаю, ты искала меня, несколько раз мы разминулись впритык... прошу тебя - не ищи. И не потому, что это бесполезно, а потому, что даже если ты меня и найдешь, ты не найдешь во мне Рана.
Ран мечтал, что вы снова будете вместе - и обманывал себя. Айя был уверен, что этому не бывать, потому что это опасно для тебя и ты не одобришь его образ жизни... и тоже обманывал себя, что для него было редкостью, он не очень-то умел себе лгать, как я уже говорил. Нет... образ жизни тут не при чем. Рана ты бы приняла, какой бы ни была его жизнь... дело не в этом. Дело в том, что живущий сейчас этой жизнью - НЕ Ран.
И потому - не ищи меня. Нам сейчас не надо видеться. Разлучиться с братом - это тяжело. Разлучиться с братом оттого, что он умер - тяжелее. Но разлучиться с братом оттого, что он умер, и искать мертвого брата в живом - невыносимо.
Рана больше нет. Есть Фуджимийя Айя... и Фуджимийя Айя. Сестра и брат. Два человека, носящих одно имя. Два человека, которые когда-нибудь увидятся.
Нужно, чтобы прошло время. Чтобы ты привыкла к мысли о смерти Рана. Чтобы оплакала его и отпустила его тень из своей памяти. И тогда... однажды ты услышишь: "Привет, Айя!" - и скажешь в ответ: "Привет, как дела, Айя?"
Потому что я люблю тебя, сестренка.
Ран остался в прошлом. Но в прошлое нет возврата - потому что прошлого нет. Его никогда нет. Есть только будущее.
То, что во мне еще живо если не как Ран, а как его память, водившая сейчас моей рукой, надеется, что ты никогда не получишь этого письма, потому что он еще способен воскреснуть. То, что во мне еще осталось тенью прежнего Айи, считает, что Ран не должен был его писать. Но Я знаю, что написать это письмо было необходимо.
И что если ты сейчас читаешь эти строки, Ран мертв. Но твой брат жив и любит тебя.
Я люблю тебя, сестренка."

Неожиданный сюрприз:
5. Лопоуша
Ответ Айи-тян на предыдущее письмо
"Ох, Айя, ты дура-ак...
Думаешь, легко столько лет валяться в больнице, все слышать, все чувствовать, ничего не мочь, даже слова ни одного, и ждать, ждать, ждать... Дождаться наконец, и - опять одной?! Даже хуже, чем тогда, ведь ты все-таки приходил. Ты все мне рассказывал. Рана больше нет - думаешь, я не знала? Думаешь, я не видела, как его становилось все меньше... все дальше... Айя-первый - я не очень хорошо его знала, он появлялся только, когда ты вставал с кресла и поворачивался к двери и у тебя делалось другое дыхание... Он был страшноватый парень, но я любила и его тоже, потому что... А, ну что там говорить. Я так и не успею с ним познакомиться ближе, но я хочу узнать - ТЕБЯ. Сейчас и сразу. Я не хочу больше ждать, слышишь?
Твоя сестра Айя."

6. Laise
Письмо милого мальчика Оми Цукиёно господину Персии.
На условие:
Кому: Персии
Почему я делаю это теперь? Не знаю… наверное, понял, что это действительно конец, и мальчик, которого ты создал, умирает глубоко внутри меня. Хороший мальчик Оми, наивные глаза, пушистая чёлка, голые колени. Чибик, которого не воспринимают всерьёз. Ах, сколь же многие ошибались!
Не на глазки надо смотреть, не на детские шорты и футболки. Ты, вот, смотрел глубже, и знал больше, чем прочие. Но и ты обманывался на счёт меня. И, наверное, куда горше.
Для того, чтоб пробить стену кулаком, надо смотреть не на стену, и бить не в стену, а ЗА неё. Мне пришлось это понять самому, этого мне никто не объяснял.
Знаешь, на ЧТО ты обрёк меня? Я тебе скажу…
Кену не место среди нас…Парень не наигрался ещё. Футбол, дети… Да, мы все вынуждены убивать. Но только он один остаётся чистым. Действительно чистым. И может улыбаться легко и открыто, потому что вся грязь, что окружает нас его не касается, не марает его души. А ведь ЕГО Бог не простит ему. Он вообще не любит убийц. Так что Кен вне закона. И мне страшно подумать, что станет, когда он поймёт это.
Йоджи… Что взять с человека, который уговорил себя, что проклят? Изо дня в день по инерции улыбается, флиртует направо-налево, но очень тактично говорит «нет» на все попытки его… любить. Хотя, в этом я с ним целиком согласен. Он прав. Не зря всё-таки у него была схожая жизнь до Вайсс… Йоджи учился на своих ошибках, а я допустил свою. На бОльшее я не имею права. Я и так потерял слишком многое.
Айя… Как и Йоджи натянул маску, и рад, что его не пытаются из-под неё извлечь. Аутотренинг для маньяка: я спокоен-спокоен-спокоен… Ты когда-нибудь видел его глаза, когда при нём произносят фамилию Такатори? Нет? А я видел. Был рядом, чувствовал всё: ненависть, ярость, безумие, одержимость. Хлебал сполна. Напился я его ярости. Сам едва не отравился. Всякий раз когда с нашего непогрешимого лидера сходит эта его шелуха, я вспоминаю, что не ему, а мне приходится тянуть на себе Вайсс. И Конеко. Потому что… Если Кен пока что может вернуться к нормальной жизни, Йоджи скоро потеряется в своих кошмарах, а Айя… иного смысла жизни я у него уже просто не вижу.
Знал ли ты об этом? Знал… великий, проницательный, господин идеолог. Ты стремился к своей мечте, мечтал, когда сбудется твоя собственная маленькая месть. Но в упор не видел того, КТО тебя окружает. Ты шёл, глядя вперёд и вверх, и совсем не видел растоптанных тобой судеб. Хотя, чего от тебя было ждать? Ты ведь тоже Такатори. А Такатори все одной ниткой шиты.
Ненавижу ли я тебя?
Нет. Я просто делаю свою работу. Делаю то, ради чего ты создал меня, отец. Но, я ведь тоже Такатори?

Спасибо. Вы меня поразили. Некоторые вещи оказались совершенно неожиданными... Спасибо!

И я жду письма драбблы от остальных участников, а также от тех, кто ещё захочет присоединиться)